Часть пятая, майская. Дети – цветы жизни?
Стыдно признаться, но до сей поры я не знала, что знаменитый литературный мем, вынесенный в заголовок, это перефразированная цитата из книги А.М. Горького «Бывшие люди»: «Дети – живые цветы земли, но на Въезжей улице они имели вид цветов, преждевременно увядших. Учитель собирал их вокруг себя и, накупив булок, яиц, яблоков и орехов, шёл с ними в поле, к реке. Там они сначала жадно поедали всё, что предлагал им учитель, а потом играли, наполняя воздух на целую версту вокруг себя шумом и смехом. Он проводил с ними, в роли их игрушки и товарища, по нескольку часов кряду, рассматривая оживлённые рожицы тоскливо-грустными глазами, а потом задумчиво шёл в харчевню Вавилова и там молча напивался до потери сознания».
Надо сказать, что Горький нашим образованием был успешно обойдён. Нет, ну, правда, зачем читать первоисточник, если в учебнике всё про «буревестника революции» как по мрамору высечено? Время только тратить… И даже во взрослом состоянии, узнав о его трагической жизни и не менее трагической смерти, как-то не приходило в голову взять и прочитать, наконец. Но нет, поэтому было крайне удивительно было несколько лет назад, что одно из своих произведений – «Горький квест» – Александра Маринина построила именно на анализе произведений Горького. Маринина, как известно, вообще тяготеет к большим формам, но тут сама себя превзошла – это аж трёхтомник! И всё в книге – семейные, дружеские, производственные отношения, детективная составляющая, подвергается сравнительному анализу, основываясь на произведениях Горького «Дело Артамоновых», «На дне», «Дачники», «Васса Железнова» и др. И отношения родителей с детьми тоже. Впрочем, эта книга, как многие произведения Марининой, не укладывается в одну лишь сюжетную линию, а потому достойна более серьёзного разбора, а я в данный момент к этому не готова. Но обещаю вернуться к этой книге в одном из ближайших выпусков. Ну вот, поистине, всего лишь хотела узнать происхождение литературного мема:
Поэт — издалека заводит речь.
Поэта — далеко заводит речь. (Марина Цветаева)
Мы помним, что в художественном произведении сюжет обычно разворачивается благодаря конфликту, иначе повествование увязает, становится неинтересным для читателя, который закроет книгу, едва, начав читать. И книги, в которых описываются отношения детей и родителей, не исключение.
В этом отношении повесть азербайджанского писателя Эльчина Сафарли «Когда я вернусь, будь дома» поначалу кажется именно такой. Любящий отец пишет письма дочери, описывая город, где они теперь живут с мамой, новых знакомых и делится с дочерью своими мыслями по разному поводу. Ну, да, думаем мы, дочь уехала учиться, домой возвращаться не стала, а родители скучают, им всё кажется, что они недостаточно разговаривали с ребёнком, растя его и воспитывая. Причина наших разочарований часто в том, что нас нет в настоящем, мы заняты воспоминаниями или ожиданием.
Я всегда тебя торопил, дочь. Прости. Мне хотелось, чтобы ты успела как можно больше. Может, из-за того, что в своем детстве я многое упустил? Послевоенное время, заново отстраивали школы и библиотеки. Во мне жило столько желаний – учиться, узнавать, постигать, – но возможностей не было.
Боялся, что ребёнок повторит мою судьбу.
Трудно понять, кто главный герой по профессии и национальности, от имени которого ведётся повествование, даже в какой стране он живёт. Постепенно, по оговоркам, мы понимаем, что дело, вроде бы, происходит в Турции, но это тоже не точно. Новый приятель, Жан из Барбизона, тоже включается в эту игру, мы знакомимся с ним по его рассказу о бабушке:
«Изабелль научила меня любить людей и помогать тем, кто не таков, как все. Изабелль объясняла мне, что „нормальные“ – это вымысел, выгодный власть предержащим, так они якобы демонстрируют нашу ничтожность и несоответствие вымышленному идеалу. Людьми, которые считают себя ущербными, легче управлять… В школу Изабелль провожала меня со словами: „Надеюсь, и сегодня ты встретишь себя уникального“».
Жан вспоминал Изабелль, мы с Марией – своих бабушек и дедушек. Мысленно говорили им спасибо и просили прощения. За то, что, взрослея, все меньше нуждались в их заботе. А они все равно любили, ждали.
Досту, в этом странном мире мы все очень нужны друг другу.
Герой очень страдает, что не может обнять дочь, которая уехала так далеко, жалеет о не сказанном в то время, когда они были вместе:
Ты учила нас с Марией ценить мгновение. Мы этого не понимали, работали, как загнанные лошади, старались успеть все и сразу. Нам нужно было расстаться с тобой, столкнуться с пустотой, переехать сюда, чтобы осознать – пропасть лет мы не оставляли себе времени остановиться и почувствовать, как многое проскальзывает у нас меж пальцев: тишина, покой, переходы из одного состояния в другое.
Тут, в Городе вечной зимы, есть народная мудрость: «Никого нельзя привести туда, куда он сам еще не дошел».
Плавное течение мысли и жизни этих людей постепенно захватывает, потому что мерещится за этим частоколом слов некая тайна… Иногда отцу становится совсем невмоготу: Моё отчаянье о том, что я не могу обнять тебя, дочь. И тогда он вновь начинает философствовать, как может.
Дочь, почему взрослые перестают быть детьми? Почему только в старости мы вспоминаем о том, что такое настоящее счастье?
Кто-то сказал, что детство – потерянная земля. Если мы захотим, то, взяв за руки, сможем вернуться в те края.
Лишь на последних страницах мы узнаём, что героя звали Ганс, его дочь умерла, а он всё писал ей письма и пытался найти в толпе. Однажды ему показалось, что нашёл, но это оказалась совсем другая девушка, иностранка, и когда Ганс понял, что ошибся сердце его, не выдержав боли, остановилось…
Боль, отчаяние, тоска убивают медленно, но верно тех, кто не сопротивляется. И не все остаются в полной мере людьми перед собой и даже своими детьми. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых в романе Романа Сенчина «Елтышевы», – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью.
Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать. И осуждать их за это может только тот, кто сам прошел путь возвращения: от успеха и денег – к нищете и страху, от сытости – к голоду и холоду… Роман «Елтышевы», здорово нашумевший пятнадцать лет назад и вызвавший много споров, достоин подробного разбора, ибо предупреждает о многих опасностях. В предыдущих частях мы уже не раз упоминали о равнодушии, как о гибельном процессе. И герои романа «Елтышевы» тоже отлично вписываются в этот паттерн.
Итак, действие происходит в Красноярском крае, не в краевом центре, а в одном из городов. Глава семьи, Николай Михайлович, работает дежурным в вытрезвителе, в силу полномочий грабит попавших туда бедолаг, да и глумится над ними. Жена его, Валентина Викторовна, библиотекарь, у них двое сыновей: двадцатипятилетний Артём и двадцатидвухлетний Денис. На момент начала повествования последний пребывает в заключении за нанесение тяжких телесных. Семья живёт в ведомственной квартире, не удосужившись ни как-то узаконить жильё, ни подумать о будущем. Впереди у Николая Михайловича уже маячит вполне достойная, как для сотрудника милиции, пенсия, а пока он со скукой, что называется, отрабатывает номер, равнодушно собирая с клиентов дань и с такой же скукой взирая на коллег.
С этой врачихой они дежурили довольно часто, но, бывало, за сутки не обменивались и десятком фраз. Сидели за одним столом, а как бы и порознь, каждый выполняя свою работу. В конце смены делили деньги, расходились… Когда Елтышев натыкался взглядом на огромное ее лицо, на толстые руки, его окатывало отвращение, и он с жалостью представлял мужа врачихи. На ее безымянном пальце, почти заросшее кожей, желтело обручальное кольцо… Как он с ней такой, бедолага…
Но тут же вспоминалась его собственная жена – тоже полная, тоже с окаменело-угрюмым выражением на лице. «А ведь такой девчонкой была…» Когда была?.. Лет тридцать назад. А потом потекло, потекло, и нечего вспомнить, нечему удивляться… И не поймешь, когда вместо девчонки, от которой не отлипал, рядом оказалось привычное, необходимое, но неинтересное существо. Жена.
Он понимал, что дома его ждёт такая же беспросветная скука. И ни присутствие жены, ни сыновья не радовали его.
Когда-то Николай Михайлович гордился своими сыновьями. Радовался, наблюдая, как они растут, качал на коленях, смеялся над их потешными детскими словами, учил быть мужчинами… Когда старшему исполнилось лет двенадцать, началось охлаждение – сыновья стали отдаляться, у них появилась своя жизнь, свои дела, а уважение и любовь к отцу таяла, сменяясь опасением получить, если слишком распоясаются.
И вот результат на данный момент: Денис в колонии, а Артём ничем не занят, валяется на кровати, то ли думает о чём, то ли спит, а в глазах полнейшее равнодушие ко всему – к жизни, к родителям…
Он постоянно устраивался на работу – одним из главных занятий с двадцати лет было хождение по объявлениям о найме. Продавец книг на уличном развале, разнорабочий на стройке, грузчик на центральном рынке, рабочий сцены во Дворце культуры… Случалось, его брали, даже делали запись в трудовой книжке, а через две-три недели, через месяц давали понять, что недовольны им, еще через неделю предлагали написать заявление «по собственному желанию». И Артем, тоже уже измучившись, с удовольствием писал, вздыхал облегченно, забирал в бухгалтерии расчет; подойдя к дому, изображал на лице расстроенность, извиняющимся тоном говорил, что его уволили и он не знает, почему скрывался в своей комнате. Падал на кровать, отворачивался к стене. И становилось легко и радостно, как бывает, когда чувствуешь, что выздоровел…
Неделю-другую родители его не трогали, даже сочувствовали, что он опять потерял работу (для них, десятки лет сидевших на одном месте, это казалось действительно трагедией), но потом отец начинал хмуриться, мать как-то тычком ставила перед ним тарелку с едой, словно говорила этим: «Вот тебе, дармоед». И Артем брел по объявлениям, вяло объяснял в отделах кадров, что он умеет, почему так недолго пребывал на прежних работах, обещал быть дисциплинированным, не прогуливать, не филонить. Но через месяц-полтора-два снова становился свободен.
С таким бэкграундом члены семьи Елтышевых пришли к тому, роковому для главы семейства дежурству. Всё начиналось, как обычно – водочка и закуска из портфелей клиентов, ополовиненные деньги оттуда же. Уже под утро привезли шестерых, молодых, ершистых, один из которых представился журналистом. Чтобы сильно много о себе не думали, их заперли в чулан, а когда они принялись стучать изнутри, для успокоения слезоточивого газку туда через щель брызнули. В общем, откачали их в больнице с трудом. Ну и понеслось – уголовное дело, с работы Николая Михайловича попросили, а квартиру велели освободить. Деваться было некуда, на семейном совете решили ехать в родную деревню Валентины, за сорок километров от города, где жила-доживала её старенькая тётка. Решение приходило не просто.
Вошел Николай, постоял, необычно для него нерешительно переминаясь с ноги на ногу, потом предложил:
– Может, я это… за бутылкой схожу… Что-то трясет, прямо… Напряжение снять.
Валентина Викторовна кивнула:
– Сходи. Только получше купи какую. – Ей тоже хотелось немного выпить.
Работы в деревне не было. Никакой. Ни для кого из них. Были небольшие сбережения от проданного гаража. А надо было строиться, ремонтировать надворные постройки, потому что ни бани, ни водопровода, ни канализации не было. Не было строительных материалов, привычных продуктов. Но был отдающий резиной спирт, который разводили и продавали предприимчивые дельцы. Предлагали и Николаю войти в бизнес, но он (милиционер же бывший!) отказался поначалу. А деньги таяли, таяли… Рюмочка, одна-другая, ненадолго снимала печальные мысли от беспросветности круговой…
Тётка мучилась, помереть никак не могла. Сосед, тоже недавно переехавший в эту деревню, пообещал, как придёт контейнер с вещами, бензопилу для строительства и кое-какой стройматериал, взял деньги под залог обещанного, да немало. Контейнер всё не шёл, а деньги сосед не отдавал… А тут Артём надумал жениться на местной жительнице Вале Тяповой. Да не просто, а «по залёту». И ребёночек родился. А Артём теперь лежал не дома, а во времянке усадьбы своей новой семьи…
Первые дни после того, как из роддома забрали ребёнка, оставили у Артёма странное ощущение: вроде и суета, постоянное напряжение, вскакивание по ночам при первом же писке или, наоборот, от того, что дыхания не слышно… Правда, сил у Артёма хватило ненадолго – через пару недель стал валиться на кровать при первой же возможности…
Работать он по-прежнему не собирался, чем вызывал придирки и упрёки тёщи и тестя. Через пару-тройку месяцев Артём вернулся к родителям. Отец встретил неласково.
Конечно, уход Артёма от жены взволновал, но нельзя сказать, что расстроил: когда летом он откололся, наведывался, получается, лишь за деньгами, были обида и даже страх, что вот остались один на один с новыми условиями жизни, в тяжёлой ситуации, да ещё с обязанностью поддерживать – и почти без всякой отдачи – новую семью. А ведь сами уже немолодые совсем, надломленные временами.
Не так давно появился весьма красноречивый термин – расчеловечивание. Как угодно назови – маргинализацией, расчеловечиванием, но когда человек свой человеческий облик теряет, это страшно.
И так получилось, что на пороге старости, оказавшись в лачуге в одичавшей, гибнущей деревне, Николай Михайлович с женой не могли рассчитывать на помощь взрослых уже сыновей.
И вот Елтышевы уже торгуют спиртом, себя не обделяя. Такими их застаёт вернувшийся из заключения Денис. Увидев, во что превратилась жизнь семьи, уходит прогуляться и подразобраться с мнимыми и настоящими обидчиками. Через несколько часов его найдут недалеко от дома, с каким-то штырьком в сердце… А когда Николай Михайлович пытается «гнуть пальцы» перед следователем, тот обещает припомнить ряд странных смертей, связанных с Елтышевыми – потерявшуюся, а через несколько месяцев найденную мёртвой в подвале пустого дома тётку, соседа-должника в лесу со сломанной шеей и старшего сына Артёма, как-то очень аккуратно ударившегося затылком об угол опалубки фундамента так и не построенного дома.
И получается, что жить Елтышевым, в общем-то, и незачем. И вскоре Николай Михайлович умирает. У Валентины Викторовны диагностируют сахарный диабет в тяжёлой форме, но ни врача, ни лекарств в деревне нет, приходится ездить в город, что раз от раза даётся всё тяжелее и тяжелее. И внука она не видит, потому что семья Тяповых с ребёнком видеться ей запрещает, обвиняя в гибели Артёма. Однажды она не выдерживает и идет к Тяповым, прося повидаться с внуком. Ей отказывают. Валентина видит его на площадке в детском саду, начинает с ним разговаривать, а потом вне себя трясет ребенка и кричит, что он Елтышев. Ребенка уводят, а Валентина начинает задыхаться, сползает по ограде и не может встать. Помочь ей было некому.
Оборотная сторона тотального, преступного равнодушия друг к другу – маниакальная, тираническая «любовь», чаще всего причиняющая детям, да и взрослым, только страдания. Самый показательный иллюстративный материал этому явлению – повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
Книга повествует о тихом и болезненном восьмилетнем мальчике Саше Савельеве и его непростых отношениях со своей семьей.
Детство у мальчика, мягко говоря, непростое: он живет с бабушкой и дедушкой, так как они не доверяют его воспитание собственной матери - так как она завязала роман с мужчиной, у которого алкогольная зависимость. Саму мать к ребенку не подпускают и общаться мальчику с ней не дают, публично оскорбляют и отчуждают от него. Хотя она отчаянно ищет способы встретиться с ним хотя бы на его день рождения.
Меня зовут Савельев Саша. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырех лет и вишу.
Бабушка прибегает к авторитарному стилю воспитания с применением как физического, так и эмоционального насилия. Дедушка, по сценарию известный актер, также не является для Саши опорой или островком безопасности. Он предпочитает не вмешиваться в отношения мальчика и бабушки, чтобы лишний раз не спровоцировать ее агрессию на себя.
Через всю книгу тянется история заболеваний Саши. У него обнаруживается одно заболевания за другим, а интерпретация бабушки гласит: "это ребенок расплачивается за грехи своей матери-потаскухи".
Вам, наверное, покажется странным, почему я не мылся сам. Дело в том, что такая сволочь, как я, ничего самостоятельно делать не может. Мать эту сволочь бросила, а сволочь постоянно гниет, и купание может обострить все ее сволочные болезни. Так объясняла бабушка, намыливая мочалкой мою поднятую из воды ногу.
Бежал дедушка быстро и впопыхах схватил рефлектор за горячее место. Пришлось отпустить. Рефлектор описал дугу и упал бабушке на колени. Подумав, что, услышав всплеск, дедушка бросился меня спасать и неудачно отыгрался на бабушке, я хотел было все объяснить, но в ванной уже бушевала стихия.
– Гицель проклятый, татарин ненавистный! – кричала бабушка, воинственно потрясая рефлектором и хлопая ладонью другой руки по дымящейся юбке. – Будь ты проклят небом, Богом, землей, птицами, рыбами, людьми, морями, воздухом! – Это было любимое бабушкино проклятие. – Чтоб на твою голову одни несчастья сыпались! Чтоб ты, кроме возмездия, ничего не видел!
Далее комбинация из нескольких слов, в значении которых я разобрался, когда познакомился с пятиклассником Димой Чугуновым.
В целом, атмосфера в семье царит очень напряженная и книга может вызвать различные непростые чувства, вплоть до отвращения.
Сама история о Саше книга это автобиографическая повесть российского писателя Павла Санаева, который ставил себе целью показать, как на самом деле живется детям в семьях, где есть конфликты. Давайте подробнее поговорим обо всех героях этого произведения.
Бабушка в книге представлена как настоящий тиран – грубая, авторитарная, жестокая. Правда есть и другие ее стороны: например, когда дедушка поймал в мышеловку мышонка. Бабушка при этом была очень чувствительна к такому “убийству” и резко осудила поступок мужа. Именно этот сюжет передает некое аффективное противоречие внутреннего мира бабушки, где сочетаются жестокость и сочувствие. На протяжении всей книги она проявляет порой чрезмерную жестокость к ребенку, уживается и проявляется какая-то нежность, забота и любовь к нему.
Потеть мне не разрешалось. Это было еще более тяжким преступлением, чем опоздать на прием гомеопатии! Провинности хуже не было! Бабушка объясняла, что, потея, человек теряет сопротивляемость организма, а стафилококк, почуя это, размножается и вызывает гайморит. Я помнил, что сгнить от гайморита не успею, потому что, если буду потный, бабушка убьет меня раньше, чем проснется стафилококк. Но, как я ни сдерживался, на бегу все равно вспотел, и спасти меня теперь ничто не могло.
Уже ближе к концу книги мы узнаем из ее телефонного разговора, что она сама имеет непростую судьбу – сломанная молодость и карьера актрисы, неудачное замужество, и самое главное - смерть своего первого ребенка, которую она не смогла нормально отгоревать.
Дедушка держится весьма отстраненно от остальных героев. Он популярный актер и ведет какую-то скрытую жизнь от своей жены. Отношения у них с ней очень напряженные, без близости. Держатся они словно лишь на чувстве вины, которым так часто манипулирует его жена. Он закрывает глаза на все происходящее насилие. В целом, и у бабушки они тоже есть (как у каждого из нас в большей или меньшей степени). Отсутствие эмпатии защищает психику от тяжелых чувств и помогает выжить в условиях, где быть чувствительным очень больно и опасно.
«Я попрошу маму похоронить меня дома за плинтусом, – придумал я однажды. – Там не будет червей, не будет темноты. Мама будет ходить мимо, я буду смотреть на нее из щели, и мне не будет так страшно, как если бы меня похоронили на кладбище». Когда мне пришла в голову такая прекрасная мысль – быть похороненным за маминым плинтусом, то единственным сомнением было то, что бабушка могла меня маме не отдать. А видеть из-под плинтуса бабушку мне не хотелось. Я так прямо у бабушки и спросил: «Когда я умру, можно меня похоронят у мамы за плинтусом?» Бабушка ответила, что я безнадежный кретин и могу быть похоронен только на задворках психиатрической клиники. Кроме того, оказалось, что бабушка ждет не дождется, когда за плинтусом похоронят мою маму, и чем скорее это случится, тем лучше. Я испугался задворок психиатрической клиники и решил к вопросу похорон пока не возвращаться, а годам к шестнадцати, когда совсем сгнию, поставить его ребром: последняя воля усыпающего – и все тут. Бабушка не открутится, а мама будет только рада, что меня похоронят совсем рядом.
Мать Саши: выйдя из отношений с матерью-тираном, она попала сначала в одни непродолжительные отношения, где был зачат Саша, а потом в другие, где ее партнер алкозависим. Так проявляются последствия авторитарности воспитания – ребенок становится созависимым, находит себе партнера с зависимостью и делает потребности другого своими собственными. Именно поэтому так сложно бросить дурную привычку в отношениях, где вся жизнь другого построена вокруг этого «симптома» – алкоголизма или другой зависимости. Так получается из-за того, что созависимый не знает своих границ, своих потребностей и у него в целом не сформировано целостное и устойчивое «Я».
Саша Савельев: вся семейная драма разворачивается в сознании и душе этого маленького мальчика. Он страдает не только за “грехи” матери (как сказала бабушка), но и за весь свой род. Нерешенные проблемы в предыдущих детско-родительских отношениях бабушки и мамы буквально разрывают его пополам – вина перед бабушкой или любовь к маме. Для ребенка это невероятно тяжелый конфликт. Бабушка не считается с его индивидуальностью и обращается с ним как со своей собственностью, нарушая при этом физические/психологические/эмоциональные границы. При таком сценарии воспитания Сашу скорее всего ждет такой же путь зависимых/созависимых отношений как у его матери, а травма брошенности будет подкреплять подобные отношения из которых сложно будет уйти.
Болея, я часто просил бабушку о том, что мне на самом деле не было нужно, или специально говорил, что у меня заложило нос или болит горло. Мне нравилось, как бабушка суетится около меня с каплями и полосканиями, называет Сашенькой, а не проклятой сволочью, просит дедушку говорить тише и сама старается ходить неслышно. Болезнь давала мне то, чего не могли дать даже сделанные без единой ошибки уроки, – бабушкино одобрение. Она, конечно, не хвалила меня за то, что я заболел, но вела себя так, словно я молодец, достойно отличился и заслужил наконец хорошего отношения. Хотя иногда доставалось мне и больному…
Семья это система, напряжение в которой зациклено. В этой системе страдает всегда самый слабый её элемент – ребенок. Подобная история происходит в семьях, где существует нерешенный конфликт между парой родителей. В таком случае ребенок часто более и его «симптом» является «громоотводом» и сплачивает семью. Если родители проясняют свое напряжение друг с другом, симптом больше не нужен, и ребёнок выздоравливает.
Кадр из фильма «Похороните меня за плинтусом» (Россия, 2009)
Такой вот в этом месяце у нас получился грустный список книг… Может быть, и неустойчивая погода влияет на выбор книг для чтения… Хотя, задуматься есть над чем. Но обещаю, следующая часть будет всё-таки повеселее. Нас ждут: Евгений Касимов, Наринэ Абгарян и Маргарита Хемлин.
